Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея (ЛП) - Мосян Тунсю (книга жизни TXT, FB2) 📗
На выезде из леса Байлу Гунъи Сяо принялся уговаривать их заехать во дворец Хуаньхуа, чтобы вкусить заслуженный отдых и отдать почести старому главе Дворца, однако Шэнь Цинцю вывернулся:
— Вы уже столько для нас сделали, что, право, нам совестно вас обременять.
«Шутишь, что ли? — подумал он при этом. — И что нам, спрашивается, делать во дворце Хуаньхуа? Хвастаться ростками цветка росы луны и солнца, который мы только что добыли, чтобы твои наставники предъявили на них права?»
Вновь улыбнувшись, он добавил:
— Хоть нынешнее путешествие вышло для вас незапланированным, молодой господин непременно должен в будущем посетить хребет Цанцюн. На пике Цинцзин вы всегда будете желанным гостем.
— Верно, — угрюмо добавил Шан Цинхуа. — На пике Аньдин вам всё равно делать нечего, а старейшина Шэнь как следует о вас позаботится.
Подобная перспектива явно порадовала Гунъи Сяо: он был наслышан о пике Цинцзин, атмосфера которого полностью соответствовала названию — «безмятежность и гармония», так что обычно там не привечали гостей извне. Расплывшись в улыбке, он пообещал:
— Старейшина Шэнь, этот адепт ловит вас на слове и вскоре побеспокоит вас своим визитом.
При этом изгиб его бровей и лучезарная улыбка с такой силой напомнили Шэнь Цинцю о Ло Бинхэ, что он на мгновение застыл словно громом поражённый.
— Да-да, само собой, — наконец пробормотал он слабым голосом.
Едва юноша удалился, сидящий рядом Шан Цинхуа задумчиво вздохнул:
— Похож, ничего не скажешь, чем-то похож.
Шэнь Цинцю от души пнул его, радуясь, что рядом нет посторонних свидетелей.
— Бредишь наяву?
— Ты отлично понимаешь, кого я имею в виду, — ничуть не смутился Шан Цинхуа. — Я ведь уже давно за тобой наблюдаю, и должен кое-что у тебя спросить, а то на душе будет неспокойно: по кому ты на самом деле тоскуешь — по Ло Бинхэ или по тому маленькому послушному ученику, чей образ запечатлелся в твоём сердце?
Шэнь Цинцю закатил глаза, демонстративно затыкая уши. Хоть Шан Цинхуа чувствовал, что вступает на зыбкую почву, он всё же рискнул продолжить:
— Я слышал, как твои адепты говорят о том, что шисюн Шэнь будто утратил душу, которая взлетела к небесам на собрании Союза бессмертных. После этого ты несколько раз звал Ло Бинхэ. Сам выбил иероглифы на могиле меча. А ведь ты… не лишён трепетной мазохистской жилки, а?
«Вот, второй раз мне твердят о том, что я якобы “утратил душу”! Неужто эти слова теперь будут преследовать этого старика до самой могилы? Конечно, я понимаю, что мои адепты под завязку набиты всякой поэтической бредятиной, но когда это они успели стать такими сплетниками, что ради красного словца не боятся уронить образ своего учителя в глазах посторонних?»
Внезапно Шэнь Цинцю ощутил, как по спине ползут мурашки.
С каких пор само Великое Божество этого мира Сян Тянь Да Фэйцзи донимает его вопросами, которые больше пристали бы шушукающимся в спальне общежития старшеклассницам? «Признайся, а ведь ты запала на N.!» «И не отнекивайся — тут нечего стыдиться!» Вот уж воистину полное безумие!
Подобные фантазии о двух взрослых мужчинах просто отвратительны!
На самом деле, вопросы Шан Цинхуа вовсе не несли в себе подобного подтекста — он лишь совершенно искренне выражал своё беспокойство. Это сердце Шэнь Цинцю выворачивало всё наизнанку, придавая словам спутника какой-то странный оттенок.
— Чего ждём? — нетерпеливо перебил он товарища.
— Чего? — ошарашенно переспросил Шан Цинхуа.
Шэнь Цинцю сунул поводья ему в руки.
— Гунъи Сяо ушёл, теперь ты за кучера.
— Почему бы тебе для разнообразия не заняться этим самому?
— Ты что, хочешь заставить смертельно больного работать?
Нашёл тоже инвалида! Который только что сюсюкал над тварью, которую сам же обстрелял талисманами! Имей уже совесть!
Забравшись в повозку, Шэнь Цинцю оправил рукава. В них покоился ключ к его спасению. До того дня, когда Ло Бинхэ воскреснет из мёртвых, осталось ещё пять лет — вполне достаточно, чтобы завершить этот шедевр.
Он не учёл лишь одного.
Что Ло Бинхэ возвратится так рано.
Примечания:
[1] Пытаясь украсть курицу, в итоге потерял горсть риса 偷雞不成蝕把米 (tōu jī bù chéng shí bǎ mǐ) — кит. пословица, означающая, что в попытке достичь выигрышной позиции человек может оказаться в ещё худшем положении.
[2] «Враг во тьме, я же на свету» 敵暗，我明 (Dí àn, wǒ míng) — кит. поговорка, означающая, что враг в более выгодной позиции.
[3] Чи — 尺 (chǐ) — единица длины, равная около 32,5 см.
[4] Озеро Лушуй — 露水 (Lùshuĭ) — в пер. с кит. «роса».
[5] Дюжина чжанов - около 40 метров. Один чжан — 丈 (zhàng) — около 3,33 м.
[6] Жертва наказания небес 天罚 (tiānfá), проклятия 诅咒 (zǔzhòu) или неправильно пошедшего самосовершенствования 修炼禁术失败 (xiūliàn jìnshù shībài) — эти явления весьма часто встречаются в романах о заклинателях, в особенности первое и третье. В данном случае наказание небес подразумевает не гнев богов, а рок или предначертание. Совершенствование тела и духа изначально считается чем-то противоестественным, потому занимающиеся им рискуют навлечь на себя кару. Те, что не сумели довести совершенствование тела и духа до победного конца, обычно плохо кончают (чаще всего гибнут), частный случай этого — искажение ци.
Глава 31. Обратный отсчёт до возвращения главного героя
Три года пролетели как по мановению руки.
На их протяжении всё своё время, за исключением тех промежутков, когда Лю Цингэ помогал ему очистить меридианы от яда или Му Цинфан давал ему лекарства, Шэнь Цинцю, откомандировав пару старших адептов присматривать за тренировками, посвящал пешим прогулкам.
В прежней жизни он предпочитал сидеть в четырёх стенах с видеоиграми и книгами. В этом мире, само собой, никакого компьютера ему не светило, и вместо этого он полюбил бродить по окрестностям хребта. Так и текли его дни в приятной неге, пока он не получил талисман-послание от Юэ Цинъюаня, призывающий его обратно на Цанцюн.
На сей раз Шэнь Цинцю отсутствовал так долго, что даже следы его тени испарились, так что адепты Цинцзин выстроились, чтобы устроить ему торжественную встречу. При виде медленно взбирающегося на гору учителя они тотчас бросились к нему и обступили со всех сторон.
Старший адепт Мин Фань уже превратился в статного молодого мужчину. Пусть его и нельзя было назвать особенно красивым, по крайней мере, он больше не выглядел как кусок пушечного мяса с лицом злобной мартышки. Нин Инъин преобразилась в прелестную юную деву с весьма соблазнительной фигурой. На её поясе красовался меч, полученный ею на вершине Ваньцзянь. Едва завидев Шэнь Цинцю, она ринулась к нему и повисла на его руке, семеня рядом с учителем.
Это милое дитя питало определённую склонность к тому, чтобы то и дело заключать в объятия обожаемого учителя, вот только тот не мог этого выносить с тех пор, как её тело обрело характерные женские очертания. Она уже давно вышла из возраста няшной лоли. Её грудь то и дело невзначай касалась руки Шэнь Цинцю, отчего того прошибал холодный пот.
Да как можно! Это же жена Ло Бинхэ!
Тем временем Нин Инъин принялась канючить, словно избалованная дочка:
— Учитель, вы вновь покинули нас на такое невыносимо долгое время, ваши ученики ужасно соскучились!
Почувствовав себя обязанным хоть как-то отреагировать на этот всплеск щенячьей радости, Шэнь Цинцю произнёс:
— Ваш учитель тоже скучал… по вам.
Постойте-ка, что за ерунда! Тебе следует тужить по Ло Бинхэ, а уж всяко не по главному злодею!
Разве оригинальный Шэнь Цинцю когда-нибудь был так близок с Нин Инъин? По всей видимости, эта девочка выросла в весьма сентиментальную девушку. Согласно оригинальному роману, это Шэнь Цинцю должен к ней липнуть, а не наоборот!
Ну а ты, будущая женушка Ло Бинхэ, отчего не скорбишь по безвременно ушедшему супругу, бессонными ночами оплакивая своё разбитое сердце и будучи не в силах проглотить хоть кусочек от горя? С какой, собственно, радости, ты за эти годы вместо бледной тени превратилась в полную жизни плюшечку?
